Правда, Маэда сразу расставляет все точки над i: он не считает сотрудничество с Маздой своим семейным делом. Это бизнес, и он должен быть дистанцирован от частной жизни. Вот и с отцом 51-летний Икуо не обсуждает рабочие вопросы. Даже не представляет, как может быть иначе. «Ну разве вам хотелось бы говорить о творчестве с вашим отцом?» — задаёт он мне неожиданный вопрос. О да! Я мечтал бы! Но художник Михаил Петровский, на историко-технических акварелях которого выросло не одно поколение, умер в 1993 году...

Маэде нечего доказывать родителю: своё спортивное купе он уже создал — мы ездим на его Мазде RX-8. Теперь пришло время взять на себя ответственность за марку целиком. В случае с Маэдой это именно что колоссальная ответственность. Видите ли, когда главным стилистом японской компании становится чужак-гайдзин, трудно поверить в то, что это навсегда. Сколько их было: Буле в Mitsubishi, Запатинас в Subaru, ван ден Акер у Мазды... От них требуются свежий взгляд, смелые эксперименты, импульс для нового эволюционного витка. Такова особенность японской культуры, блестяще адаптирующей идеи извне к собственным нуждам. Но когда во главе креативщиков встаёт японец с «Маздой в крови», невольно видишь в нём истинного носителя дизайнерской ДНК. Неразменную фигуру. Уж этот-то задержится надолго...

Журналисту невозможно раскрыть всю подоплёку кадровых изменений в Мазде. Маэда занял кресло ван ден Акера в апреле 2009 года. Следующие несколько месяцев он посвятил поиску единственно верной формулировки для нового стилистического языка бренда. Маэда должен предложить новую философию взамен идеологии Nagare («поток» ушедшего ван ден Акера. Нечто столь же узнаваемое, как сам маздовский zoom-zoom. За неделю такие идеи не находятся: в результате многомесячных поисков Маэда выбрал для определения своего стиля слово «кодо», означающее что-то вроде «души движения». Уж больно тонкие материи, чтобы стопроцентно сохранить смысл при двойном переводе.

Итак, «нагарэ» — в прошлом: застывшая лава расплавилась, чудесным образом превратившись в горячую кровь. Мне импонирует то, что в качестве иллюстрации «кодо» в презентациях используются живые существа, а не стихия, как было прежде. Бегущий леопард или атакующий боец бусидо, взмахнувший мечом, — визуальный ряд, понятный и приятный глазу человека, больного скоростью. Кстати, Маэда тоже из наших: он естественно выглядит в гоночном комбинезоне за рулём машины с каркасом, подготовленной для кузовных гонок.

Команда, с которой предстоит работать Маэде, хорошо ему знакома. Ведь помимо RX-8 он руководил дизайнерской группой, создавшей Мазду 2, наиболее космополитичный автомобиль марки. Над «двойкой» работали все: и обе японские дизайн-студии, в Хиросиме и Иокогаме, и европейская, и американская. Из новых людей — только бывший фольксвагеновец Дерек Дженкинс, который возглавил бюро в США буквально за несколько недель до смены основного руководства.

Старый лис Питер Бёртвисл, шеф европейской студии в Оберурзеле близ Франкфурта, проработавший в компании более 20 лет, хоть и дружит с Маэдой, но признаёт, что после ухода Лоренса ван ден Акера поменяется не только выразительный язык, но и манера управления. Бывший босс, европеец мог, например, запросто позвонить кому-то из сотрудников Бёртвисла, чтобы поблагодарить за удачную находку. У японцев так не принято. С журналистами Маэда может позволить себе быть непосредственным и почти откровенным — это полезно для имиджа. А с коллегами должно соблюдать субординацию.

Программным заявлением Маэды явился концепт-кар Shinari. Имя, само собой, со смыслом: оно обозначает напряжение, возникающее при изгибе клинка или, например, лука. Чтобы после года упорной работы этот лук выстрелил, каждым бюро было подготовлено по нескольку вариантов экстерьера и интерьера. В итоге остановились на салоне француза Жюльена Монтусса из американского отделения, а доводить до ума внешность доверили корейцу Ён Ук Чо. С этим сотрудником студии в Хиросиме у Маэды слаженный творческий тандем: Чо принадлежит авторство финального варианта Мазды 2.

Вехой маздовского дизайна мог стать прогрессивный сити-кар, над которым уже давно работают в Европе, или купе, эскизы которого наверняка будут использованы при проектировке следующего поколения модели RX. Однако Маэда остановился на крупном седане с низкой линией крыши и смещённым назад салоном. Типоразмер, какого нет и не будет в модельной линейке компании: Mazda не планирует выпускать автомобили крупнее нынешней «шестёрки». Но выставочный образец, да ещё и мессенджер, должен быть большим, чтобы не потеряться под софитами мотор-шоу.

Логично было бы предположить, что Shinari покажут публике в Париже, однако японцы рассудили иначе. Парижская выставка — это прежде всего смотр национального автопрома. У французских марок лучшие места и оптимальное расписание пресс-конференций, к ним — всё внимание прессы. Немцы и японцы довольствуются тем, что предлагают им организаторы. Оттого-то большинство производителей боготворят Женеву — она лишена предвзятости. Так что Mazda решила не рисковать столь важным концептом в тени парижских премьер, а провести чуть раньше отдельное мероприятие Mazda Design Workshop 2010 в Милане. Тем более что Милан — не последнее место для Маэды: он черпал тут вдохновение, отбирая варианты проектов для серийной Мазды 2.

Машина получилась элегантной, но она не поражает оригинальностью. Не нужно быть знатоком, чтобы углядеть сходство силуэта с контурами именитых «англичан», а сзади Shinari отчётливо напоминает Инсигнию. Зато какова проработка деталей! Японская фирма Seiko, известная как подрядчик мотоциклетной компании Kawasaki, воплотила замысел дизайнеров Мазды в мельчайших подробностях, начиная с внешней светодиодной иллюминации и заканчивая клавишами прогрессивной мультимедийной системы в салоне.

Отдельные решения, использованные в концепт-каре, рано или поздно попадут на конвейер. Например, японцы чётко обозначили свой взгляд на интеграцию с внешними мультимедийными устройствами вроде айподов и айфонов: шага навстречу фирме Apple стоит ждать в ближайшем будущем. Ещё одна инновация касается производственного процесса. Дизайнерский язык Маэды сохраняет акцент на экзотике, но он лаконичнее, чем у ван ден Акера, его проще реализовать технологически. Что позволяет избавиться от дорогостоящих элементов декора и сосредоточиться на повышении качества. Речь не только о качестве сборки, но и об использовании лучших отделочных материалов, фурнитуры — всего того, чем отличается автомобильный премиум.

Однако пока Маэде предстоит работать на перспективу и параллельно заниматься ретушью — ограниченными средствами приводить в соответствие с новым стилем машины, готовые к производству. Те, что были созданы под руководством ван ден Акера. Подобную работу уже проделал Вальтер де Сильва с новыми автомобилями Фольксвагена, отпрысками Мурата Гюнака. Только Mazda, в отличие от немецкого концерна, не может позволить себе глубокую переработку дизайна на последней стадии подготовки к производству. Тут, кстати, есть своего рода историческая ирония: Дерек Дженкинс, занимавшийся под началом Гюнака концептом Volkswagen IROC, теперь помогает Маэде стереть следы реформ голландца.

Так или иначе, Mazda не оставляет идею выбраться на один уровень сперва, скажем, с Лексусом, а потом и с немецкими драйверскими брендами. С теми, на стороне которых — богатая история и покупательская лояльность, способная вынести любые стилистические эксперименты. Mazda же не может похвастаться космическими объёмами производства и стеснена в средствах. Зато это единственная на всём белом свете крупная автомобильная компания, где кисть шеф-дизайнера передаётся от отца к сыну. Эпоха регентства подошла к концу: в право наследования вступает династия Маэда. По моему убеждению, думающая творческая личность, которая знает фирму изнутри и разделяет её представление о движении, не может ранить душу этого движения, не в состоянии навредить «кодо».